Бог хранил меня

Я, пройдя всю войну, даже не была контужена

Ветераны Великой Отечественной войны. Их становится все меньше. Любое их слово, пропитанное слезами потерь и радостей, – живая история, которую не прочтешь в учебниках и не увидишь в фильмах. Эти люди при первом зове пошли защищать свою Отчизну, пережили страшное время разрухи и восстановления, репрессий и гонений. Затем верили в светлое будущее коммунизма, а оказались жертвами перестройки и дефолта. Но при этом их сердца сделались мудрее. С одной из таких благословенных женщин нам посчастливилось пообщаться накануне годовщины праздника Победы. Наталья Андреевна Сокольникова, которой сегодня уже 88 лет, рассказала читателям «Христианской газеты» о своем жизненном пути.

В 1941-ом году, когда началась война, я только окончила школу. Мы были комсомольцами и очень стремились на фронт, но попали туда лишь после того, как нам исполнилось восемнадцать. В апреле 42-го приняли воинскую присягу, прошли курсы телефонисток и были определены в 68-й отдельный батальон воздушного наблюдения, оповещения и связи (ВНОС). Мы должны были наблюдать за тем, какие самолеты (наши или вражеские), куда летят, на какой высоте, сколько моторов, по какому курсу, с какой целью – бомбардировщики или штурмовики. Нас направляли в разные места на линии фронта. 

на фронте

Сначала мы были как самостоятельная единица на посту в Северском районе, в станице Ильской. Это было очень ответственное задание: мы сообщали летчикам или зенитчикам, кто летит, чтобы они не перепутали и не стали стрелять по своим. Мы сооружали вышки на дереве или еще где-нибудь на окраине, на сарае, рыли себе котлованы, потому что в котлованах очень хорошо слышно гул мотора, и по гулу мотора распознавали, немцы это или наши. 

В марте 43-го, когда немцы подошли совсем близко, пришлось всему батальону отступить, и мы были направлены в Сочи, Мацесту, Хосту и дальше к Сухуми. А когда немцы были разбиты на Кубани и Кавказе, мы вместе с воинскими частями несли службу в Краснодаре.

В 1943 году я прошла еще курсы радиотелеграфистов, где несколько месяцев изучала азбуку Морзе. Я до сих пор помню некоторые шифры, ведь их, как песни, заучивали, а  не, как технику. Вот, например, двойка звучит, как песня «Я на горку шла», тройка – песня «Идут радисты» и т.д. Мы не считали, сколько точек или тире, все воспринимали на слух.

На Кубани пробыли до 44-го, и нас направили в Керчь, где в Аджимушкайских каменоломнях еще стояли немцы. Помню, переправлялись на катере 4,5 километра через Керченский пролив. Кругом были немцы, стреляли по нам, снаряды падали совсем рядом, но, слава Богу, нас даже не зацепило.  Высадившись на берег, мы в полном боевом обмундировании (а это: каска, скатка, шинели, саперная лопата, граната, автомат, противогаз и патроны – всего около 10 кг) шли несколько километров, чтобы установить свою радиостанцию. Там, в этих подземельях, пробыли четыре месяца. Жили под землей, а мачту радиостанции периодически выставляли наверх. Один человек  наблюдал за событиями, сообщал нам, а мы уже по радиостанции передавали  информацию в штаб батальона. Немцы несколько раз наносили удары по мачте. Наши ее исправляли и снова устанавливали.

За это весь наш экипаж был награжден медалями «За отвагу». Есть у меня еще Орден Отечественной войны, боевая медаль «За оборону Кавказа», «За победу над Германией».

Победа

День Победы забыть невозможно. Правда, наш 68-й отдельный батальон ВНОС на тот момент был в Венгрии, нас туда направили в начале 44-го. Тогда уже все понимали, что победа будет за нами и очень скоро. О том, что война закончилась, мы узнали, находясь в городе Капошвар. Конечно, радости не было конца, но так получилось, что нам еще целый месяц пришлось нести службу, так как правительство решило радистов задержать в Венгрии до особого распоряжения. В итоге я попала домой только в июле 45-го. 

Мирная жизнь

Приехав в Краснодар, поступила работать в управление связи, так как имела специальность радиотелеграфистки. Мне предлагали работать в особом отделе, ведь я была первоклассным шифровальщиком, но я отказалась. Так с 45-го по 79-й год, больше тридцати лет, проработала в Краснодарском краевом управлении связи в планово-финансовом отделе. Для этого мне пришлось еще окончить Ростовский техникум связи, чтобы должность соответствовала образованию.

дела семейные

Я долго не выходила замуж, тогда ведь мало осталось женихов, да и я была не очень-то разбитной, занимала должность секретаря комсомольской организации, в общем, не до женихов было. Но потом вышла замуж, и мы прожили с мужем больше пятидесяти лет, он уже умер.

С мужем жили у свекрови в одной маленькой комнатке, даже когда родились дети – мальчик и девочка. Поэтому я вынуждена была обратиться в Управление с просьбой в отношении жилья. Мне предложили квартиру, но перед этим посмотрели наши жилищные условия, чтобы убедиться, ведь тогда все вопросы решались через райком партии. Когда увидели, как мы все ютимся в одной комнате, то вопросов не возникло. Нам выделили  трехкомнатную квартиру, где мы живем по сей день с дочерью и сыном.

На государство не жалуюсь, забота всегда была и есть. Я ушла на пенсию с максимальной ставкой – 120 руб. Сейчас тоже пенсия хорошая.

Я – ветеран связи, и ко мне уважительно относятся, помнят, помогают, к Новому году приглашают на Огонек, подарки дарят. День пожилого человека отмечается вниманием и заботой, иногда деньги выделяют. На День Победы тоже всегда вручают подарки. Недавно мне как участнику войны заменили плиту на кухне. Я не обижена на государство. Дай Бог, чтобы у всех так было.

сила молитвы

Вообще, прожив такую долгую жизнь, я поняла, что Бог хранил меня всегда.  Дело в том, что мои родители были верующими. Моя бабушка родила моего отца по вере, как Сарра. У нее очень долго не было детей. Но она верила, что если посетит Киево-Печерскую Лавру, то родит. И они поехали в Киев, в эту Лавру, через время она забеременела, хотя ей на тот момент уже было сорок восемь лет. Так родился мой отец. А мама сначала ходила в православную церковь, но потом начала посещать баптистов. Я не одобряла ее выбор. Нам ведь тогда хорошо мозги промывали.  До сих пор помню стишок: «Я маленькая девочка, играю и пою. Я Ленина не видела, но я его люблю». Я маму не ругала, но и не воспринимала того, что она говорила о Боге. Но мама обо мне молилась всю свою жизнь и умерла, так и не дождавшись моего обращения к Богу. Я только потом поняла, что Бог хранил меня по ее молитвам. Я ведь, пройдя всю войну, ни разу не была ни контужена, ни ранена. 

В 91-м году, когда началась перестройка, я вдруг начала задумываться: где этот горизонт, где этот коммунизм? Ничего не видно. К тому времени у меня в семье сложились тяжелые обстоятельства: муж и сын стали сильно выпивать. И я решила, что никто мне не поможет, кроме Бога.

 В 94-ом году меня пригласили на спектакль «Врата рая и пламя ада» на Красную, 5. Этот спектакль тогда ставила церковь «Вифания». Там же, на спектакле, я покаялась перед Богом и уверовала в Господа Иисуса Христа. С тех пор до сегодняшнего дня хожу в эту церковь.

Помню, как на одном из служений спросили пастора: «Сколько нужно времени молиться, чтобы муж или родственник пришел к Богу?» Он тогда ответил: «У всех по-разному. Год, два, три, а то и десять лет». И я тогда подумала: «А за меня мама и мои сестры молились сорок лет – с 54-го, когда они уверовали, по 94-й». Мама умерла в 86-ом году и даже не узнала, что я тоже стала христианкой. Но я помню, как она говорила перед своей смертью: «Я уверена, Наташа все равно придет к Господу».

Вот и мне Бог продлевает дни жизни, чтобы мои родные и близкие все пришли к Богу. Видимо, я еще нужна на этом свете, чтобы молиться о них. Верю, что, даже если при моей жизни это не произойдет, они все равно будут с Господом.

Подготовила

Елена РЫЧ