Я родилась в семье офицера. Моему отцу пришлось участвовать в военных действиях в Афганистане, откуда отец вернулся совсем другим человеком. Помимо того, что папа пристрастился к алкоголю, что-то произошло еще и с психикой отца: он мог бросаться острыми предметами, бить нас, душить, выгонять на мороз. Однажды даже поджег квартиру, потому что мы ему, пьяному, не открывали дверь. Я не позволяла себе спать ночью, потому что все скандалы случались именно ночью, и я боялась, как бы он, пока я сплю, не убил маму.

СТРАХ И ПОЗОР

Я тогда училась в старших классах. В нашем подъезде жили мои одноклассники, которые становились свидетелями всего происходящего. В школе сначала они делали вид, что ничего не произошло, а потом начинали надо мной насмехаться. Говорили: «А мы слышали, как отец вас гонял всю ночь». Им было смешно. А мне – очень больно. Так больно, что не хотелось жить. 

Однажды я поймала себя на мысли, что не желаю, чтобы отец приходил домой, не желаю, чтобы все это повторялось, чтобы он бил мою мать, чтобы надо мной смеялись одноклассники. Помню, как молилась: «Господи, если Ты есть, пусть отец сегодня не вернется домой». Но он возвращался, более того, начал пить еще больше, перестал ходить на работу, и его за прогулы уволили. Мы остались один на один с папой, который пропивал даже те малые крохи, что получал. 

…ТОГДА Я УБЬЮ СЕБЯ

Мне было очень жалко маму и сестру, даже посещали мысли – может быть, убить отца? Но у меня не поднималась на это рука. Я решила: если я не могу убить своего отца, тогда убью себя. Заперлась в ванной, чтобы вскрыть вены. Но моя сестра, словно что-то почувствовала, начала ко мне стучаться. Мне пришлось открыть дверь. Я заплакала и поняла, что дома покончить с собой невозможно.

И вот однажды я дошла до точки кипения: села в трамвай и отправилась в свой, как говорят, последний путь – в район новостроек, где с крыши высокого дома я и хотела прыгнуть. Ехала и молилась, просила у Бога прощения, потому что понимала, что этот поступок ничего хорошего за собой не повлечет. Я просила, чтобы Господь позаботился о маме и сестре, молилась: «О, Господи, я больше не могу, у меня не получилось страдать и терпеть, у меня не получилось нести этот крест».

СТРАННЫЕ ЛЮДИ

Вдруг сквозь слезы я увидела, что на столбах, мелькающих в окне трамвая, расклеены красочные объявления, на которых написано: «Фестиваль Иисуса Христа». Я внутренне даже возмутилась, не поняв, что значит такое словосочетание.

 Когда же приехала на остановку, на которой мне нужно было выйти, то увидела там радостных людей, у них были бейджи с такой же надписью: «Фестиваль Иисуса Христа». Один из этих людей спросил меня: «Как дела?» Внутри себя я посмеялась, решив, что человеку что-то нужно от меня, раз он так заискивает, однако, подумала: «Хоть кто-то интересуется тем, как у меня дела». Я услышала: «Здесь недалеко Дом культуры, сейчас там начнется богослужение, проходите». 

Для меня все это было очень странным. Я увидела людей в инвалидных колясках, людей здоровых, и все они шли или ехали в тот Дом культуры. Сама не понимая как, я влилась в этот поток людей.

МОКРАЯ ОТ СОБСТВЕННЫХ СЛЕЗ

Началось богослужение. Священнослужитель стал говорить о том, что Иисус Христос пришел на землю ради меня. Такое послание я услышала первый раз в жизни. До этого я знала, что Иисус Христос умер за всех. А здесь этот человек прямо со сцены заявил: «Он умер лично за тебя». 

Мне хотелось повернуться и спросить у людей, действительно ли они слышали то же самое, что слышала я. Я не помню, как оказалась мокрой от собственных слез. Я рыдала, никого уже не стесняясь. И со мной произошло то, что я до сих пор не могу объяснить словами. Как будто Сам Бог пришел в то пространство вокруг меня и заполнил его Собой. Мне стало так хорошо внутри. Я продолжала плакать, но это были слезы какого-то счастья, слезы обретения. Как будто я наконец соединилась с чем-то, чего так долго искала и так долго ждала.

КО МНЕ ПРИШЕЛ ОТЕЦ

 Я поняла, что ко мне пришел мой Небесный Отец, и я для Него небезразлична. Ему не безразлично, что происходит со мной. Я сказала Богу в тот момент: «Господи, мне всего восемнадцать лет, но моя жизнь превратилась в осколки, если они нужны Тебе, пожалуйста, собери их». Бог это сделал. У меня больше не возникало мыслей о том, чтобы свести счеты с жизнью. Пришло умиротворение, пришел покой, которого я так долго искала. Это присутствие Бога было настолько ощутимо, что мне хотелось дотронуться до кого-нибудь в зале и спросить: «Неужели Вы чувствуете Его присутствие, как чувствую я?» Это была настоящая жизнь, которая вернулась ко мне. 

Но самое главное, что произошло – я перестала ненавидеть своего отца. Бог показал, что мой отец – бедный, несчастный человек, который никогда не знал любви, и поэтому сделался таким. Мне стало очень жалко его, захотелось прийти домой, обнять папу и сказать: «Я все понимаю». В тот вечер впервые мне не страшно было находиться около отца, который по-прежнему ругался, замахивался на меня. Я была уверена, что ничего плохого не произойдет. 

ВСЕ ИЗМЕНИЛОСЬ

Я начала посещать богослужения, для меня это сделалось образом жизни, ведь только там я получала божественную поддержку и утешение. Однажды после служения у меня появилось желание назвать отца папой. Я пришла в тот вечер домой, отец снова был пьяным, и я впервые за десять лет сказала ему: «Папа, хватит». Он расплакался. Закрыл дверь в свою комнату. И в эту ночь мы спали спокойно.

Сегодня мой отец не пьет. Он просто однажды принял для себя решение, перестал пить – и вот уже девять лет не пьет. У нас настоящие отношения, какие и должны быть между отцом и дочерью. Мы можем поговорить по душам, он обеспечивает семью материально и говорит: «Я вижу в этом смысл жизни». А для меня изменения, которые произошли с ним, – чудо. Именно чудо.

Алла НОВОЖЕНИНА, г.Орел

У МЕНЯ ХВАТИТ СИЛ

Последние слова судьи:

– Приговор может быть обжалован в течение десяти дней.

Лязг наручников, охватывающих запястья. Растерянные лица друзей и родственников. Конвой уводит меня из зала суда. Три года общего режима. Сердце выстукивает эти слова где-то в районе горла, а потом опускается все ниже, ниже и ниже, пока не повисает на тонкой нити. Сознание еще не до конца вмещает страшный совершившийся факт моей жизни. Это произойдет позже, а пока состояние шока сглаживает потрясение, не дает впасть в полное отчаяние. 

***

Каждый переносит заключение по-разному: кто-то легче, кто-то тяжелее, а кто-то и вовсе ломается под тяжестью проблем. И это неудивительно, ведь внезапно и полностью меняется все, человек оказывается вырван из привычной жизни. За спиной остается воля, семья, работа, друзья, развлечения, отдых, телефон, телевизор, интернет и многое-многое другое, присутствие чего в своей жизни человек, может, раньше даже не замечал. Впереди годы заключения, этапы, СИЗО, зона. Роба, баланда, баня раз в неделю.

***

Жизнь, кажется, закончилась, все хорошее осталось за бортом, а тебя страшный корабль судьбы везет в туманное и не сулящее ничего доброго будущее. Но даже мысли о вожделенной свободе отравляются осознанием того, что после освобождения ты с превеликим трудом найдешь работу (кому нужен человек с «волчьим билетом?), что жена может тебя бросить, да и вообще многое изменится, и вовсе не в лучшую сторону. Хватит ли сил, чтобы начать все заново? Или придется смириться с судьбой и плыть по течению, как метко выразился герой всем известного фильма: «украл, выпил – в тюрьму»? Может, легче не думать о страшном завтра, начать жить согласно пословице «дают – бери, бьют – беги» и, наплевав на остатки совести и чувство собственного достоинства, жить одним днем? 

Я отказался принимать этот образ мышления. Отсижу свой срок, выйду и, если понадобится, начну все заново. Со мной Бог! У меня хватит сил. 

У меня хватит сил, у меня хватит сил… Я повторял это про себя, когда меня везли в СИЗО. Я повторял это на этапах, повторял на зоне, стиснув до боли зубы. 

 ***

И тогда я понял – мне нужна цель. Более того, нужно полностью изменить отношение к окружающему. Невозможно выстоять против внешнего давления, если нет внутренней убежденности. Нельзя жить в сплошном негативе, непрерывной борьбе. Поражение неизбежно. 

И я перестал воспринимать свое заключение как потерю, наказание, крах всей жизни. Я перестал жить прошлым (его уже нет), я перестал жить воображаемым будущим (его еще нет). Я целиком погрузился в настоящее, которое сделал для себя возможностью. Разве годы заключения – сплошная потеря? Разве я не могу читать, благо есть библиотека? Разве я не могу учиться? Получить новую специальность? Возможности роем кружатся в моей голове, нужно просто увидеть и схватить их. И я сделал это.

***

Удивительно, но все вокруг изменилось. Моя жизнь перестала быть беспросветно-черной, а будущее – навевать тоску. Прошлое уже не терзало меня, угрызая вопросом: «а что, если бы я сделал (не сделал) то или иное?» Я обрел новые силы, стал спокоен и целеустремлен. Я начал жить полноценной жизнью, и не имеет никакого значения, что я нахожусь на зоне. Настоящая тюрьма – у человека в голове. А если ее там нет, то и вокруг – свобода даже за решеткой. Я смело смотрю в будущее и ожидаю конца срока, чтобы начать все заново. У меня хватит сил!

Станислав БУЛАНОВ